Лайон Де Камп - Башня Занида [Авт.сборник]
— Теперь и я немного попробую, — сказал Хассельборг, которому распорядитель после ухода Джама отдал арбалет. — Не забудьте, что в моей стране пользуются арбалетами иного типа, и поэтому сперва возможны промахи.
Он таки отправил несколько стрел в молоко. Вся беда с этой штукой состояла в том, что у нее отсутствовал прицел, но это поправимо.
— Где можно найти пару булавок примерно такой длины и с такими круглыми головками? — он изобразил что-то типа корсажной булавки.
— Я достану, — вызвался энтузиаст, — моя подружка служит горничной у шерги Мандаи. Я не имею права вас оставить, но пошлю слугу.
Через полчаса Хассельборг получил свои булавки. Он всадил одну в деревянное ложе арбалета неподалеку от дульного конца, рядом с желобом для стрелы, а вторую в соответствующую точку сзади. Совместив линию, проведенную через головки булавок, с мишенью, он сделал несколько тренировочных выстрелов, каждый раз корректируя положение прицела. Наконец Виктор добился стопроцентного попадания.
— Клянусь всеми богами! — воскликнул знаток воинских искусств. — Что же это такое придумал наш любезный господин Кавир? Клянусь носом Тайязана, эта новейшая выдумка наверняка смертельна!
— О, там, откуда я родом, эта выдумка далеко не нова, — заверил его Хассельборг.
Итак, проблема попадания в цель снята, осталось подумать, как помешать цели попасть в него. Вспомнив, что Джам стрелял исключительно из положения стоя, детектив спросил:
— Есть правила, требующие от участников поединка стрелять стоя?
— А из какого же еще положения стрелять? — удивился энтузиаст.
— Я видел, как стреляли с колена, — возразил другой стражник. — Бывший инструктор доура учил припадать на колено для стрельбы из-за стены или другого препятствия. Это было еще до тебя, Ар дебил.
— Так как насчет правил? — повторил вопрос Хассельборг.
— В правилах нет конкретных указаний, следовательно, они позволяют стрелять из любого положения, — ответил Ардебил. — Насколько я понимаю, вполне законно даже просто треснуть своего противника прикладом.
Хассельборг взвел арбалет и перешел в положение для стрельбы лежа, радуясь подушечкам на локтях куртки. Смущало лишь то, что каменные плиты на учебном плацу могли быть и почище. Стрелял он, несмотря на это, настолько точно, что охранники восхищенно присвистнули.
— Следуя кодексу рыцарской чести, стоило бы предупредить дашта о том, с чем он столкнется, — заметил один из них.
— Но вы ведь не хотели бы испортить такой сюрприз, не так ли? — отозвался Виктор.
На следующее утро Хассельборг стоял на тех же каменных плитах внутреннего двора и слушал речитатив гофмаршала, который зачитывал правила состязания:
— …И на концах плаца вам вручат ваши арбалеты. Вы будете стоять лицом к стене, не делая до свистка ни единого движения.
После сигнала вы можете драться, как вам заблагорассудится, и да даруют звезды победу правому.
Гофмаршал находился за небольшой деревянной стенкой, примерно в метр длиной и высотой по грудь, за ней он мог спрятаться, если бой станет слишком жарким. Во дворе кроме него и дуэлянтов никого больше не было, но из окон дворца за поединком следило множество глаз. Король Экрар, верховный жрец Хасте, Фория…
— Станьте спина к спине, — велел распорядитель, — и начинайте расходиться. Раз-два, раз-два… Вы готовы?
Хассельборг уткнулся взглядом в каменную кладку, ощущая, как его спина, куда он в любой миг ожидал получить от вероломного Джама железную стрелу, покрывается испариной. Он находил, что узаконенная дуэль действует ему на нервы сильнее, чем он ожидал. Бой — другое дело. Ему доводилось побывать в нескольких еще на Земле, и тогда все закончилось фатально для его противников. В первом своем бою он почувствовал тошноту, но потом стал воспринимать подобное испытание как нечто само собой разумеющееся. Теперь же к нему вернулось то неприятное, дрожащее ощущение. Стоишь тут как дурак и намеренно рискуешь жизнью на глазах у зрителей.
Пронзительно заверещал свисток. Внутренне напрягшись, Виктор уронил нос арбалета наземь, сунул носок сапога в стремя на конце оружия и с усилием натянул тетиву. Та с легким звуком пошла назад, войдя в паз. Выдернув из-за пояса стрелу, он резко повернулся, бросился на землю и вложил стрелу в желобок.
Джам бад-Коне прицеливался, когда Хассельборг навел головки булавок на одну линию с самой блестящей из медалей на груди дашта. Тот, секундно заколебавшись, поднял глаза на упавшего без выстрела противника и снова опустил их к прицелу.
Виктор нажал на спуск. Приклад резко дернулся при отдаче, а стрела с гудением унеслась, подымаясь и опускаясь на несколько сантиметров в своей настильной траектории.
А затем в голове у Хассельборга что-то взорвалось, и свет погас.
Глава 10
Чьи-то руки пытались перевернуть его. Виктор очнулся и открыл глаза, голова страшно болела. Кто-то молвил:
— Он жив.
— Чего не скажешь о другом, — заметил другой голос. Эта болтовня создавала в голове у Хассельборга глухой рев.
С огромным усилием он сел и ощупал макушку. Рука вымазалась в крови, но, по крайней мере, осколки черепа не терлись друг о друга, словно льдины в арктический шторм. Значит, стрела дашта лишь чиркнула по его скальпу и снесла не голову, а шляпу, лежавшую сейчас на камнях у стены.
— Со мной все в порядке, — заверил он собеседников, — не беспокойтесь.
Ему совсем не хотелось, чтобы пальцы какого-нибудь кришнянина, обследуя его черепушку, шарили среди приклеенных антенн.
— Слушай! — произнес чей-то голос. — Это ж новый способ целиться из арбалета, клянусь звездами! Будь у нас такой в битве под Меозидом…
— …Не по-рыцарски, клянусь Кондиором, ему следовало предупредить Джама…
Внезапно Хассельборг сообразил, что на него смотрит король. Пошатываясь, детектив поднялся на ноги и, обретя равновесие, обратился к монарху:
— Государь?
— Господин Кавир, — ответил Экрар, — вы лишили меня доброго вассала, бравого воина. Но в живых мог остаться только один из вас, и я не так уж недоволен, что это оказались вы. Да, Джам был сильной и верной правой рукой, но нельзя отрицать, что и хлопот с ним хватало. Да-да, хлопот. Похищать дворянок — это никуда не годится. Полагаю, придется присутствовать на его торжественных похоронах. Варварские штучки эти похороны! А вы, господин живописец, отправляйтесь-ка к лекарю, пусть он заштопает вам макушку, и возвращайтесь к рисованию. И портрету лучше оказаться теперь очень и очень хорошим: за него заплачено жизнью моего вассала.
